Психологизм — важная составляющая большинства культурных созданий, претендующих на лавры вменяемого сюжета, при этом еще и небанально рассказанного. Немудрено: психология человека — амбивалентная и антирациоанальная вещь, чья приемлемая реализация в рамках художественного произведения благоприятно влияет на историю, делая её более навороченной и в некоторых случаях гораздо драматичнее, и индивидуальная сущность коей раскрывается в ничего незначащих — с точки зрения рационального мышления — образов, которые представляются нам обычно во снах и видениях, вызванных намеренно c помощью особых препаратов, или ненамеренно при участии неконтролируемого подсознания. В играх и фильмах данный элемент чаще всего подается с помощью «приходов», говоря грубым языком, где действо на экране занимает фарсовая психоделика, порой неприятного содержания. К сожалению, чаще всего, за этим стоит лишь сценарная необходимость направить героя в нужном направлении, минуя чрезмерно муторные и затянутые сюжетные перипетии, или раскрыть его характер, что тоже, конечно, хорошо, но было бы гораздо лучше, на мой взгляд, если бы творцы применяли их для придания смысла своим творениям, давая субъектам социально-преобразовательной деятельности пищу для размышлений над идеями различных психологов, содержание которых может быть выражено не только галлюцинациями и снами, какие мы видим в каждом втором хорроре, но и поведением, мыслями персонажей.
Детище The Chinese Room, создателей популяризаторской творческой инсталляции Dear Esther, Amnesia: A Machine for Pigs примечательно тем, что как раз и дает психический анализ современному человеку и его рационализированному сознанию на основе исследований Карла Густава Юнга — коллеги Зигмунда Фрейда, который в своих изысканиях, впрочем, далеко ушел от имманентных психосексуальных свойств индивида и пытался отпереть психику ключиком, выкованным из архетипов и символов, передающихся по наследству, в том числе и религиозных. Юнг вообще считал веру неотъемлемым элементом мозга ( однако он не призывал слепо верить всему, что написано в Библии в отличие от церкви) любого психически здорового человека, который предавал опыту, получаемому из реального мира, смысл и закрытие ума от которого приводило к ряду дегенеративных ненормальных мыслей, коими, по представлению психоаналитика, и богаты современные разумные обитатели Земли, считающие себя выше антирациональных воззрений и поклоняющиеся нигилистским принципам, что ведут не к процветанию, как принято считать, а к господству хаоса. И что более похоже на неконтролируемый мир хаоса, чем Первая Мировая война, приснившаяся Юнгу как затопление кровью Европы и на пороге которой стоит время действия A Machine for Pigs?
Прошлое, настоящее или будущее?
Из окошка кавайного для хозяина мясного комбината дома нам открываются извилистые улицы, чьи заграждения образуют стоящие чуть ли не единой стеной дома, так похожие на стенки кишок какого-то неизвестного животного. Нам также виднеется ночной небосвод, затянутый черной дымкой труб находящихся поблизости заводов, свидетельствующих об индустриальной эпохе, эре, когда человек все больше начинает полагаться на механизированные плоды своей культуры и с упоением говорить о достижениях научно-технического прогресса, о верховенстве человека над телом природы и его достигнутом разделении с «бывшей» матерью всего и вся. Это время, когда капитализм диктовал циничную манеру поведения, заставляя жиреть в геометрической прогрессии буржуазную массу, представителем которой и является наш протагонист — Освальд Мандус, никогда не знавший другой жизни, кроме как потребительской. Впрочем, на момент начала действия A Machine for Pigs Мандус в принципе ничего не знает о себе, или о том, что произошло, из-за потери памяти. Все, что есть в его голове — это скопище мелких осколков воспоминаний о любимых детях, призраки коих и ведут нашего бедолагу по пути искупления грехов, прямиком к таинственной Машине — рукотворному земному богу и по совместительству зеркалу прогнившего общества…
Изменив классические средневековые декорации на стимпанковские, вторая часть «Амнезия» изрядно прибавила в стиле. Хотя вышедшая недавно SOMA уже от Frictional Games стала еще лучше в этом плане.
Если смотреть на историю игры как на торт, то её можно разделить на три слоя. Первый и самый верхний составляет сам сюжет, подаваемый здесь на классическом блюдечке разбрасываемых по всюду записок, где нашим нежным глазкам открывается по началу непонятный сюрреалистичный, на грани фарса бред, и таких же малосодержательных разговоров по телефону с кем-то неизвестным, кто знал Мандуса еще до потери памяти. Этот уровень фабулы происходящего вам, вероятно, покажется не слишком-то затейливым, если смотреть на игру как на какой-нибудь беллетристический роман: тут и неоригинальная завязка, и схематичное развитие событий, а смысл концовки и вовсе можно угадать за несколько часов до финала. Обычные и невнимательные игроки быстро пробегут игру и, скорее всего, разочаровавшись, даже не увидят другие слои этого «вкусного» произведения. А они, как это ни удивительно, есть.
Машина — символ того, во что сейчас верят люди.
Догадаться о втором уровне, который уже можно относить непосредственно к подтексту, или, продолжая очень близкую к реальности аналогию с тортом, к начинке сего десерта, — социально-ситуативном, не составляет труда, если вы читали хотя бы, например, Ричарда Олдингтона или смежных ему авторов вроде Ремарка, рассказывающих о глубинной причинно-следственной связи между зажравшимся обществом и кровавыми бойнями, обозванными нами войнами. Собственно говоря, авторы и продвигают это толкование игры еще с названия как основной пласт всей истории. Сценарист на данном этапе проводит сравнение между созданной сумасшедшим толстосумом бездушной Машиной, что перерабатывает людей в фарш, и знаменитыми всемирными побоищами с участием десятков тысяч человек. Игра будто бы немо и с легкой черной иронией спрашивает: зачем нужен этот пафосный цирк? Не проще ли просто отправлять весь «биологический мусор» прямиком на конвейер, дабы потом из него сделать котлеты, вместо дорогого военного фестиваля образчиков тупых «овощей», портящего глобальную экономику? Однако ответ ваш игре неважен. Поставленный вопрос — это не суть, а основа пути к осознанию истинного, задуманного разработчиками смысла происходящего, имеющего вполне логически обоснованную психологическую проблематику нынешнего человеческого общества в целом.
Мандус — яркая иллюстрация сегодняшнего человека. Он разделяет мир на никак не связанные друг с другом комплексы, что в итоге, после психического импульса магической сфера (которая, кстати, символически преподносится как подсознание, бьющее тревогу) приводит его к глубокой шизофрении и помешательству.
Подсказками о существовании еще более скрытого подтекста являются записи Мандуса, где он, казалось бы, просто выливает поток своего больного сознания, хотя, по сути, этими прописными мыслями разработчики старательно пытаются показать насколько рациональный индивид и такое же «разумное» общество, окружающее его, на самом деле очень нестабильно без духовных ценностей и ориентиров, о чем и писал в свое время наш замечательный Густав Юнг. Но авторы не столько ратуют за религию, сколько пытаются втолковать, что если мы не избавимся от цинизма и чрезмерной расчетливости, то никогда не сможем жить в любви и спокойствии, ведь подсознание рано или поздно взбунтуется против мира, где нет места мистики природы, а есть только цифры, научные теории и вседозволенность, идущая от фальшивого и горделивого осознания своей непричастности к прекрасному вокруг нас.
Разработчики нарочно сделали символизм в игре понятным практически любому обывателю, дабы игрок проще погрузился в атмосферу и вынес что-то для себя.
Мандус, в конце концов, это эмблема всех нас. Эмблема, с которой мы боремся лишь на виду ( и то, только потому, что так принято), а в действительности она живет и процветает внутри наших душ. Душ, которые уже наверное никогда не соединятся с космосом.
— Двигал, метал и держал? — Нет, только стекло разбивал да книжки читал!
Ну, в чём в чём, а в геймплее, интеркативности и нагнетании страха студии далеко от именитых Frictional Games. Точнее, подход англичан не хуже или лучше швейцарцев, он просто другой. Первые стараются напугать с помощью тонких материй, что, к сожалению, из-за дуболомности среднестатистического геймера или истинно «книжного» действа (то есть, руками ничего трогать нельзя, можно только смотреть и читать), которое в некоторые минуты сильно портит атмосферу, не всегда получается. Frictional’ы же любят ставить игрока в различные напряженные ситуации, будь то забеги по колено в воде от невидимого монстра или что-нибудь еще, где кол-во страха хватит на десяток трешевых хорроров вроде Outlast’а, но зато у них беда бедовая с невнятными сюжетами, в которых разбираться желание будет только у самых преданных фанатов.
Ладно фонарь, физическое здоровье и сопутствующие характеристикам предметы убрали, но зачем надо было выкидывать на свалку душевное состояние? Великолепная идея же была.
К чему это я? Ах да, во общем, если вы ждете от A Machine for Pigs тех же ощущений, что были в первой части, то спешу вас заверить: вам не сюда (да и не в SOMA, кстати, тоже). Лучше уж, если вам так хочется потрепать себе нервы, поиграйте в какие-нибудь моды на The Dark Descent. Благо, есть много достойных из них и они продолжают выходить даже сегодня, спустя более пяти лет после выхода оригинальной игры.
Итог: Не страшная, но достаточно умная интерактивная книжка про идеи современного общества
Конечно, тут надо заметить, что художественная ценность Amnesia: A Machine for Pigs гораздо выше многих проектов и игр самой The Chinese Room в частности. Проблема в том, что студию составляют прилежные студенты, которые могут создать на плоте трудов великих умных людей хорошую историю, но рассказывать её все еще не умеют. Однако потенциал у них огромный, и я надеюсь, что в будущем они реализуют его в полной мере. По крайней мере, следующая их игра — Everybody’s Gone to the Rapture двигается в правильном направлении.
